Рекламный баннер 990x90px ban1
88.39
95.44
Рекламный баннер 728x90px main1

15 июня родился Константин Бальмонт

15 июня родился Константин Бальмонт

Константин Дмитриевич Бальмонт (3 (15) июня 1867, сельцо Гумнищи, Шуйский уезд, Владимирская губерния — 23 декабря 1942, Нуази-ле-Гран, Франция) — поэт-символист, переводчик, эссеист, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века.

Константин Дмитриевич Бальмонт начал писать в девяностых годах девятнадцатого еще века, и с его деятельностью связана глубокая реформация русского стиха. Бальмонта называют в числе старших символистов, в ряду Брюсова, Вячеслава Иванова, Федора Сологуба. Младшие символисты – это Блок и Андрей Белый, их разделяет примерно десятилетие. Поэтическое течение символизма – это отход от классической линии Пушкина и Лермонтова и одновременно от гражданских мотивов, традиции гражданского стиха, заложенной Некрасовым. Эта последняя линия совершенно выродилась у эпигонов, что особенно ясно у очень популярного и очень тусклого Надсона: вот эта нечувствительность читателя непосредственно к стихам, к стиху, к самому искусству стихосложения были свидетельством упадка поэтической культуры в России. Ситуацию переломили символисты, Бальмонт был одним из первых. Главным в стихах стали стихи, а не наполненность оных всякого рода гражданственностью и народолюбием. Это была эстетическая реакция, которая была именно революцией.

Бальмонт сделал содержанием стихов самый их звук, и этот звук очень часто подавлял всё.

Однако как раз в творчестве Бальмонта новая поэтическая школа явила не только обновленный русский стих, но и впала в иную крайность – порой невыносимую манерность, причудливую капризность, увлеченность всякого рода поэтическими побрякушками. Бальмонт сделал содержанием стихов самый их звук, и этот звук очень часто подавлял всё.

Эта игра внутренними рифмами долженствовала подчеркнуть музыкальность стиха, но это очень внешнее впечатление, за музыку выдаются побрякушки. И главное – у Бальмонта претерпевает некую буквально комическую трансформацию сам образ поэта: он мнит себя каким-то испанцем, наряжается в чужие костюмы, украшается пестрыми перьями.

был страстным путешественником и книгочеем, знал множество языков, и он наполнял свои стихи образами и словами чужих культур. И отовсюду – от Мексики до Океании – он привозил все ту же громогласность, пестроту и гиперболизм.

Бальмонту как-то не приходило в голову, что русская речь прежде всего чужда всякого рода изысканности, что сила ее – в простоте, ей идет скромность родного пейзажа. Но это было не для Бальмонта. Свои книги он называл "Будем как Солнце" или "Горящие здания".

Блок, так любивший раннего Бальмонта, написал о подобных стихотворениях: это писал не поэт, а какой-то пьяный декадентский писарь.

Это были уже не стихи, а пародия на самого себя. В самом облике Бальмонта было нечто пародийно-комическое, об этом пишут чуть ли не все мемуаристы. Бунин, например, пишет, как Бальмонт на одесском пляже, увидев выходящего из воды известного местного босяка-громилу, воскликнул: варвар, я вызываю тебя на битву! – и был этим силачом брошен в прибрежные кусты, откуда вылез исцарапанным и окровавленным. Андрей Белый вспоминает, как пьяный Бальмонт забрался на какое-то высоченное дерево, чтобы оттуда прочитать свои стихи, а потом, испугавшись, не мог слезть с этого дерева, и его всем миром вручали.

Но вот что пишет о Бальмонте Марина Цветаева, в высшей степени одаренная способностью полюбив – полюбить:

"Если бы мне дали определить Бальмонта одним словом, я бы не задумываясь сказала: – Поэт.

Не улыбайтесь, господа, этого бы я не сказала ни о Есенине, ни о Мандельштаме, ни о Маяковском, ни о Гумилеве, ни даже о Блоке, ибо у всех названных было еще что-то, кроме поэта в них. Большее или меньшее, лучшее или худшее, но – еще что-то. Даже у Ахматовой была – отдельно от стихов – молитва.

У Бальмонта, кроме поэта в нем, нет ничего. Бальмонт: поэт: адекват. Поэтому когда семейные его, на вопрос о нем, отвечают: “Поэт – спит”, или “Поэт пошел за папиросами” – нет ничего смешного или высокопарного, ибо именно поэт спит, и сны, которые он видит – сны поэта, и именно поэт пошел за папиросами – в чем, видя и слыша его у прилавка, никогда не усомнился ни один лавочник.

На Бальмонте – в каждом его жесте, шаге, слове – клеймо – печать – звезда – поэта".

И ведь с этим не поспоришь: действительно поэт, действительно поэт пошел за папиросами. Он постоянно держался в образе, был самим этим образом. И конечно же он – мастер стиха.

Тот же Эренбург вспоминает: в 18-м году в Москве он влез в переполненный трамвайный вагон, а Бальмонт отказался: "Я не могу касаться моим телом этих бесчувственных амёб.

Конечно, такой человек не мог ужиться с большевиками, он эмигрировал и умер в Париже в 1942 году. Эренбург вспоминал, как он встретил его на улице в тридцатые годы, он спросил: меня в России помнят? Читают? Эренбург пишет: мне стало его жалко, и я сказал: конечно, помнят.

И все-таки его вспомнили, и даже издали в Библиотеке поэта еще при советской власти в семидесятые годы. Таких людей и надо помнить, такие на улице не валяются.

Оставить сообщение:

Рекламный баннер 728x90px main2
Рекламный баннер 240x200px right1
Рекламный баннер 240x200px right2
Рекламный баннер 240x200px right3